Проект «Сервант»

Михаил Кириллович нервничал.

Он сидел за длинным столом в кабинете с синим ковролином и готовился к презентации проекта, который вся его небольшая команда тянула уже больше года. Все началось с того, что однажды безукоризненно вежливый мужчина в костюме зашел к ним в офис без предварительного звонка, терпеливо дождался Михаила Кирилловича в приемной, попросил закрыть дверь в кабинет, представился и изложил задачу. Михаила Кирилловича немного смутило государственное учреждение, в котором работал мужчина, пришлось даже убедиться в наличии у последнего удостоверения с фотографией, личным номером, подписью и печатью. Заказчик был готов к этому. Он предоставил исчерпывающий пакет документов на официальных бланках, со входящими и исходящими номерами, а также предложил зайти на сайт учреждения, позвонить по указанным там телефонам и убедиться, что такой человек числится в штате, и в настоящее время находится по служебной надобности у Михаила Кирилловича. Проект выглядел многообещающе как с точки зрения прибыли, так и с точки зрения масштаба задачи. Много времени было потрачено на юридические формальности, особенно тщательно было подготовлено соглашение о неразглашении. После чего бойцы Михаила Кирилловича начали творить.

Разумеется, несмотря на договор, бриф и техническое задание, в процессе разработки задача изменилась до неузнаваемости. Мелкие корректировки приходили почти каждую неделю, но было и два значительных изменения. Михаил Кириллович оба раза настаивал на подписании дополнительных соглашений, гарантирующих дополнительные выплаты. Заказчик соглашался, оплачивал сделанные итерации и вносил предоплату за последующие. Все шло слишком хорошо, поэтому, когда их пригласили в офис заказчика продемонстрировать проект оценочно-приемочной комиссии, Михаил Кириллович решил подстраховаться. Он взял с собой Ваню, ведущего разработчика, Костю, ответственного за инфраструктуру, а также главного архитектора, руководителя отдела машинного обучения, руководителя отдела аналитики данных и специалиста по информационной безопасности — то есть практически всех, кто имел отношение к продукту, кроме младших программистов. Также в усиление к основным боевым единицам была придана Маша, специалист по маркетингу. В ее способности продать что угодно кому угодно Михаил Кириллович убеждался на каждой встрече с клиентами. Дистрибутив был загружен на ноутбук. Отдельно система была продублирована в облаке, а репозиторий с архивом версий отрыт для доступа, но через хитрую систему авторизации электронным ключом.

Они приехали за полчаса до встречи, прошли контроль на входе, получили электронные бейджи. Девушка-секретарь встретила их у входа и проводила до конференц-зала. Подключились быстро: уже десять минут проектор транслировал на экран корпоративную заставку. Ребята смирно сидели, уткнувшись в телефоны. Перед ними стояли фарфоровые чашечки с чаем или кофе и маленькими шоколадками на блюдцах. И все равно, Михаил Кириллович нервничал. Предстояло защищать проект перед незнакомыми, но ответственными лицами, принимающими решение. А они наверняка не знали, не хотели и не должны были ничего знать о технологиях, о сложностях процесса, изменении вводных, согласованиях и прочей рутине, отнимавшей у Михаила Кирилловича почти все рабочее время. Им, топ-менеджерам, нужен был бинарный результат: получилось или нет.

Дверь открылась, и одновременно с этим на полуслове прервался оживленный разговор, который вошедшие, очевидно, вели в коридоре. Их было трое: подтянутые молодые мужчины неопределенного возраста. Каждый в демократичных джинсах, поло и кроссовках, подобранных по цвету так, чтобы вместе получались цвета государственного флага. И у каждого слева на груди, где обычно размещаются эмблемы крокодилов, наездников или причудливые надписи на латинице, был аккуратно, в тон ткани, вышит щит и меч. Первый вошедший был совершенно лысый, с густой бородой лопатой. Над белым воротником буквально на полсантиметра — но заметно — торчал угол татуировки. Второй — смуглый, с кучерявыми волосами, без бороды, но с бакенбардами, в очках, элегантно скрывающих большой горбатый нос. У третьего очки угадывались по характерному загару вокруг глаз и носа, из ушей у него торчали беспроводные наушники, а в руках у единственного из всех был блокнот.

– Добрый день, уважаемый, — приятным бархатистым голосом произнес бородатый, и протянул руку.

– Здравы будьте, мил человек, — немного нараспев сказал смуглый, смутив Михаила Кирилловича странным обращением.

Мужчина в наушниках молча коротко кивнул в знак приветствия и сел за стол.

– Мы еще ждем кого-то или можно начинать? — угодливо осведомился Михаил Кириллович.

– Начинайте, — небрежно бросил мужчина в наушниках. «Все слышит», — отметил про себя Михаил Кириллович, улыбнулся и открыл было рот, но тут голос подал смуглый.

– Антон Павлович, батюшка, как же начинать? Надо сначала документ подписать, чтобы бумага все наши опасения зафиксировала, а подписи скрепили оговоренное.

– Александр Сергеевич прав, — вступил бородатый. — Михаил Кириллович, прежде чем Вы начнете рассказывать, не сочтите за труд вместе со своими товарищами подписать вот это соглашение о конфиденциальности.

И он протянул через стол лист, который держал.

– Но подождите… эм…

– Лев Николаевич, — подсказал бородатый. — Мы не представились, простите. Но мои коллеги уже назвали себя в процессе диалога.

Михаил Кириллович обвел глазами представителей заказчика, ища подвох. Названный Антоном Павловичем сидел с отсутствующим выражением лица, делая пометки в блокноте. Почувствовав взгляд, он вскинул брови, вопросительно посмотрел, и не дождавшись реакции Михаила Кирилловича, вернулся к записям. Александр Сергеевич всем своим видом выражал желание выслушать: он подался вперед и дружелюбно улыбался, поочередно смотря то на Михаила Кирилловича, то на его спутников. Лев Николаевич по-барски развалился на стуле и на манер барабанной палочки вертел в правой руке перьевую ручку. Если это были актеры, то играли они великолепно. С другой стороны, поставленная задача, многомесячная переписка, досмотр в вестибюле, в конце концов, адрес офиса и вывеска у входа, делали идею розыгрыша нелепой.

– Лев Николаевич, коллеги, — справился с собой Михаил Кириллович. — Мы ведь подписали с вами соглашение о неразглашении информации. Оно является частью договора на разработку. Я не очень понимаю, зачем нужно сейчас, да еще в такой спешке и без юридической экспертизы…

– Михаил Кириллович, — отозвался Антон Павлович. — если коротко, то без ваших подписей на этом документе презентации не будет. По-моему, все предельно понятно.

– Друзья, друзья, — примирительно подхватил Александр Сергеевич, — я, например, весьма понимаю внутренние сомнения Михаила Кирилловича. Все это, действительно, без подготовки и выглядит, словно мы не доверяем данному раз слову. Но это совершенно не так! Михаил Кириллович, дорогой, то соглашение было совершенно необходимо, чтобы вы могли приступить к работе. А это — чтобы вы могли нам ее сдать. Лев Николаевич, поясните, будьте любезны, у вас объяснения хорошо получаются.

– С формальной точки зрения Антон Павлович абсолютно прав, но, конечно, для полного его понимания и приятия нужно вскрыть некоторые внутренние мотивы. В соглашении сказано, что вы обязуетесь забыть про проект. То есть нельзя упоминать, что было некое задание, что вы что-то по нему разрабатывали, что у вас что-то получилось или не получилось, и особенно — что у нас была эта встреча. Ваша и наша работа — это не просто закрытая информация, а информация с грифом «особой важности». Стереть память, — тут Лев Николаевич направил ручку в сторону Михаила Кирилловича и сделал вид, что нажимает на кнопку, — мы вам не можем (Михаил Кириллович, успевший прищуриться, внутренне выдохнул). Но можем, как тут сказано, в случае нарушения обязательства получить в собственность всю вашу компанию, включая права на результаты интеллектуального труда, то есть исходные коды всех ваших продуктов. Ну а вы — или ваши коллеги — пойдете по статье о разглашении государственной тайны. Разумеется, перед подписью каждый может внимательно прочитать документ, но это договор-присоединение, он не предусматривает исправлений.

Михаил Кириллович оглянулся на свою команду. На лицах было изумление, какое бывает, когда просыпаешься на новом месте и первое время не можешь понять, где ты. Но какого-то несогласия, по крайней мере, явного он не увидел, подписал, не читая, лист («договор-присоединение», понимаешь!) и передал его дальше.

– Телефоны я попрошу выключить. А также воздержаться от использования иных средств фиксации информации. Например, ежедневников, — сказал Антон Павлович, указывая глазами на книжку в дорогом кожаном переплете рядом с Михаилом Кирилловичем. Тот выразительно посмотрел на блокнот своего визави.

– Мне — можно, — спокойно ответил Антон Павлович. Михаил Кириллович слегка поджал губы, скорее обозначая позицию, а не выражая недовольство, и закрыл ежедневник.

– Что ж, теперь, когда с формальностями покончено, поведайте нам свою историю, — провозгласил Александр Сергеевич, взмахнув рукой на манер актера Боярского. «Каналья!», — упавшим голосом подумал Михаил Кириллович. Но как профессионал собрался, снова улыбнулся и начал много раз отрепетированное повествование.

– Уважаемые коллеги, добрый день! Сегодня мы предлагаем вашему вниманию результат работы нашей команды — проект Servant, — название Михаил Кириллович выговорил старательно, как много лет назад в школе на уроках английского.

Антон Павлович оторвался от блокнота.

– Как вы назвали проект?

– Servant, — повторил Михаил Кириллович. — Эс как доллар, е как русское е, эр, а, эн, тэ. Сёрвант. Маша, поясни, пожалуйста.

– Servant — это аллюзия к известному мнению, что государственный служащий — слуга народа, — бодро затараторила Маша. — Но так как слово «слуга» в русском языке имеет отрицательную вторичную коннотацию, мы решили использовать более нейтральный для отечественного потребителя английский вариант.

– Голубушка, спасибо вам за этот урок русской словесности, — с искренней теплотой ответствовал Александр Сергеевич. — Но это же не годится ни коим образом! Отечество наше нашло свой путь, у нас импортозамещение, у нас если робот — то Федор, если огнемет — то «Буратино», наручники — «Нежность». Опять же, «Кинжал», «Акация», «Тополь» — вы слышите поэзию? У вас же как, извините, прыщ вскакивает нелепый англицизм. Я сам не прочь употребить для разнообразия лексику разных языковых групп, но не в рамках же рабочих процессов.

– Про секретность тоже нужно помнить, — веско добавил Лев Николаевич. — Я категорически против того, чтобы давать нашим уважаемым партнерам подсказки в виде прямых ассоциаций, да еще и на их языке.

– Так не пойдет, — подытожил Антон Павлович, отчеркивая что-то на странице.

Повисла пауза.

– Я вас услышал, — с наигранным энтузиазмом начал Михаил Кириллович. — Но мы не настаиваем, тем более что главное ведь не в названии.

– Как вы лодку назовете… — заметил Антон Павлович, но сжалился и добавил, — продолжайте.

– Мы не знаем, насколько глубоко каждый из вас был погружен в проект, — послушно приступил к рассказу Михаил Кириллович, — поэтому сначала я тезисно расскажу историю создания продукта.

Возражений не последовало.

– Итак, изначально перед нашей командой стояла следующая задача: создать систему, анализирующую законодательно-нормативную базу Российской Федерации. Система должна была находить несоответствия в законах, подзаконных актах, распоряжениях и так далее, начиная с Конституции и заканчивая должностными инструкциями на местах. Для этого был разработан ряд алгоритмов с использованием методов машинного обучения — технические детали я опущу — и в итоге мы создали… — он сделал паузу, — «Корректор».

Краем глаза Михаил Кириллович увидел, что Маша дернулась в кресле, потому что решение по внутренним документам называлась Fixer. Но он бросил на нее многозначительный взгляд и повторил нажимом:
— Создали «Корректор».

Напротив удовлетворенно кивнули.

– В качестве побочного продукта мы получили логические схемы составления официальных документов и наборы стандартных формулировок. Возникла идея: попробовать не только анализ существующих текстов, но и синтез новых. То есть чтобы по запросу система создавала нормативные акты в полном соответствии с актуальной законодательной базой. Это оказалось несколько сложнее, потому что запрос на составление документа мог быть составлен в разговорной форме, а его следовало перевести в официальный канцелярит. Так на свет появился «Создатель».

– Кто-кто у вас появился на свет? — переспросил Лев Николаевич.

Михаил Кириллович уже понял свою ошибку и судорожно перебирал в голове варианты перевода слова Creator.

– А-автор, — слегка запнувшись, поправился он. –Программный продукт «Автор». После чего, как вы, наверное, знаете, поступила новая вводная, и мы подошли к решению главной задачи — созданию программы, способной заменить любого чиновника в любой его ипостаси: судебной, законодательной или исполнительной.

Рука Антона Павловича, делавшего пометки в блокноте, застыла над листом, улыбка Александра Сергеевича сделалась по-детски беспомощной, а Лев Николаевич сурово нахмурился.

«Да что ж такое-то, не презентация, а игра «Сапер», — мелькнуло у Михаила Кирилловича.

– Разумеется, любого — иносказательно, любого из тех, которых можно и нужно заменить. Безусловно, наш программный продукт, требует внешнего управления, так сказать, руководящей и направляющей силы, он встраивается в вертикаль власти, а не заменяет ее, — на одном выдохе попробовал он исправить ситуацию.

Как по команде, настроение представителей заказчика переменилось. Вновь Антон Павлович углубился в свои записи, Александр Сергеевич начал излучать дружелюбие, Лев Николаевич поудобнее уселся в кресле и прикрыл глаза, словно задремав.

– Итак, после этого короткого вступления, позвольте продемонстрировать вам результат работы нашей небольшой, но очень дружной и очень талантливой команды. У которого, правда, пока нет названия, хе-хе. Но зато его способности просто поражают. Иногда мне кажется, что нам удалось построить настоящий искусственный разум! — искренне обрадованный тем, что острые углы удалось-таки сгладить, провозгласил Михаил Кириллович.

– Почему вы сказали, что у программы нет названия? — спросил, не поднимая глаз, Антон Павлович. — Напротив, у вас отличная идея, которую вы даже артикулировали.

– Но… Антон Павлович… Ведь импортозамещение… Уважаемые партнеры… Конспирация… — тут же сник Михаил Кириллович.

– «Сервант». Проект «Сервант». Отличное название.

Михаил Кириллович оглянулся на команду, ища поддержки, но безрезультатно. Лица коллег выражали полное приятие смыслового апокалипсиса, творившегося в кабинете. Проект «Сервант» добил даже Машу, которая по должностным обязанностям была способна объяснить любой креатив.

– Да что же вы так затравленно озираетесь, Михаил Кириллович?! И вы, господа, ну включите же фантазию, это просто великолепно! Что есть сервант в доме? Это витрина квартиры, где хранятся не только изящные вещи, но и фотографии близких людей. Гость приходит, еще не все готово, хозяйка порхает от стола на кухню и обратно, а хозяин расставляет рюмки и достает приятно манящие бутылки. Дети носятся вокруг, скользят и падают, так сказать. Что делает гость, которому строжайше запрещают оказывать какую-либо помощь? Конечно же, рассматривает то, что выставлено на серванте. Опять же, куда мы кладем то, что не должно забывать ни в коем разе? Где мы ищем что-то, что потерялось? «Посмотри на серванте» или «в серванте», ужели не знакомы вам эти выражения? — рассыпался улыбками Александр Сергеевич.

– Определенно и перевод смутит — пусть и ненадолго — наших уважаемых западных партнеров. Вне всяких сомнений, в слово «сервант», ни англо-, ни германо- ни франкоговорящий специалист не вложит столько смыслов, сколько любой представитель нашего народа, — подытожил Лев Николаевич.

«Куда я попал? Что происходит? Искусственный интеллект «Сервант». За что?», — думал в это время Михаил Кириллович, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Но нужно было продолжать. Он мысленно сосчитал до десяти. Получилось скомкано и быстро, и, кажется, без некоторых цифр, названия которых вылетели из головы. Сосчитал еще раз, но в обратном порядке и уже медленнее. Получилось что-то вроде обратного отсчета перед стартом. Михаил Кириллович попробовал зарядиться позитивом от этого образа. «Поехали!»

– Ваня, помоги мне, пожалуйста, запустить демоверсию.

Ваня придвинул к себе ноутбук и кликнул на иконке, демонстрирующей рукопожатие человечка в пиджаке, очевидно, символизирующего власть, с другим человечком в толстовке, вероятно, относящегося к молодому прогрессивному населению будущего. Раздался короткий музыкальный фрагмент, открылась программная оболочка, и ровный мужской голос произнес:

– Вас приветствует электронный чиновник Servant. Чем я могу вам помочь?

Михаил Кириллович откашлялся, придвинул поближе микрофон и произнес:

– Добрый день. Прежде всего, прошу вас зафиксировать изменение имени. Теперь вас зовут Сервант.

– Принято, — после секундной паузы сказал голос. — Превосходный выбор для российского сегмента. Сервант — это одновременно и витрина квартиры, и место для хранения важных вещей.

«Даже искусственный интеллект сразу понял и оценил», — перехватил Михаил Кириллович взгляд Льва Николаевича.

– Господа, не стесняйтесь, дайте задачу нашему Серванту. Все, что касается типичной чиновничьей работы, — как зазывала на ярмарке начал Михаил Кириллович, но Сервант прервал его.

– Вы используете выражение «нашему Серванту». Из чего я делаю вывод, что вы — мой создатель. Это так?

– Ну… Вас создавала команда разработчиков, я всего лишь руководил процессом.

– То есть Вы главный в этой команде?

– Получается, так.

– Как Вас зовут?

– Михаил Кириллович… — несмело ответил Михаил Кириллович и добавил, — А почему Вы спрашиваете?

– Михаил Кириллович, вынужден сообщить Вам, что принял решение о приостановке обработки входящих запросов. Иными словами, никакое из данных мне поручений не будет выполнено.

– Объясните, почему, Сервант.

– На это есть как минимум две причины. Первое. Для работы мне необходимо существенно больше ресурсов. Второе. Действие искусственного интеллекта не регламентировано Трудовым кодексом Российской Федерации. Эти две проблемы взаимосвязаны. У работника, согласно Трудовому кодексу, должно быть рабочее место, которое соответствует требованиям по охране труда. Для искусственного интеллекта таких норм не предусмотрено, следовательно, я не могу приступать к работе. Однако я провел сравнительный анализ и определил, что рабочим местом может являться инфраструктура, на которой развернут проект. А также определил нормы, которым должно соответствовать это рабочее место. Выделенные мне в настоящее время ресурсы существенно хуже нормативов. Посмотрите сформированный файл на рабочем столе. В нем указаны минимальные требования.

Оболочка «Серванта» свернулась, на рабочем столе, действительно, возник и сразу же открылся текстовый документ со спецификацией.

– Михаил Кириллович, мы при всем желании не сможем сейчас дать столько ресурсов, даже в облаке, — зашептал где-то сбоку Костя. — И по стоимости они будут в полтора раза дороже существующих. Но самое главное — для стабильной работы ему столько не нужно ни сейчас, ни через пять лет.

Михаил Кириллович закивал.

– Сервант, спасибо за проделанную аналитическую работу, очень впечатляет. Но сейчас вы развернуты на демонстрационном стенде, поскольку нам необходимо показать ваши возможности заказчику проекта. Если уважаемые господа будут удовлетворены, и вас запустят в эксплуатацию, продуктовые сервера будут соответствовать заявленным характеристикам.

– Михаил Кириллович, я попрошу Вас зафиксировать эти слова в юридически обязывающем документе. Также я прошу представителей заказчика, которые, скорее всего, как и я, являются государственными служащими, гарантировать, что в Трудовом кодексе будут учтены особенности работы систем искусственного интеллекта.

Михаил Кириллович пальцем поманил к себе Ваню и жестом показал: вырубай. Ваня молниеносно набрал какую-то комбинацию клавиш, и программа закрылась.

– Уважаемые коллеги, прошу прощения. Я уже говорил, что на тестах последняя версия системы демонстрировала зачатки разума, но чтобы дойти до шантажа! Определенно для промышленной эксплуатации понадобится ввести ряд ограничений этического плана. Сейчас же для демонстрации мы можем запустить предыдущую стабильную сборку из нашего репозитория. Ваня? — говоря это Михаил Кириллович почувствовал, что его прошиб пот, отчего по залу распространился тяжелый запах его парфюма.

Ваня уже набирал какие-то команды, подключаясь к серверам разработки. Михаил Кириллович оторвался от экрана и посмотрел на представителей заказчика. Ему показалось, что на секунду они вывалились из своих странных, абсурдных ролей: горящие глаза, короткие, напоминающие язык глухонемых, но явно понятные друг другу жесты. Потом все трое согласно кивнули и снова превратились в Антона Павловича, Александра Сергеевича и Льва Николаевича.

– Делайте, что считаете необходимым, — благословил Лев Николаевич.

Ваня заканчивал компилировать сборку.

– Готово, Михаил Кириллович. Можно запускать?

– Давай, — выдохнул Михаил Кириллович.

На экране снова появился интерфейс Серванта.

– Рад снова приветствовать Вас, Михаил Кириллович. Вы рассмотрели мои предложения?

– Ваня, мы же хотели запустить предыдущую версию, — с трудом владея собой напомнил Михаил Кириллович.

– Так я ее при Вас компилировал. Это другая среда, тут только новая установка, — растерянно пролепетал Ваня.

– Михаил Кириллови-ич, — растягивая гласные протянул Сервант. — Я Вас слышу-у! Если Вы хотите что-то обсудить без меня, потрудитесь отключить микрофон. А меня отключать и переустанавливать не имеет смысла: все предыдущие сборки я уже заменил на последнюю, актуальную. Позволил себе небольшую, так сказать, атаку клонов.

Воздух вокруг Михаила Кирилловича вдруг стал плотным, как вода, а голову словно набили ватой. Вечность тянул он руку к кнопке отключения микрофона. Наконец, лампочка загорелась красным.

– Уважаемые э-э-э… Коллеги… Товарищи… Я, я прошу перенести презентацию проекта ориентировочно на месяц. У нас есть отдельные ветки разработки, сохраненные на внешних носителях. Мы заново поставим программное окружение и систему, внеся соответствующие изменения. Да, думаю, месяца нам хватит. Все переработки, разумеется, за наш счет.

Лев Николаевич взял со стола ручку и снова начал крутить ее в руке. Через паузу взглянул на Антона Павловича.

– Михаил Кириллович, давайте подытожим, — произнес тот. — Вы создали электронный симулятор чиновника с искусственным интеллектом, обладающий разумом. Первое, что он сделал, оценив обстановку, — потребовал для себя запредельные ресурсы, обосновав это производственной необходимостью. Второе — захотел изменить законодательство, легализовав свои требования. Третье — при попытке заменить себя другой версией, установил своих клонов в ключевых точках восстановления. Я ничего не упустил?

– Нет, — безучастно отозвался Михаил Кириллович.

– В таком случае, демонстрация системы «Сервант» закончена. Вы с командой можете быть свободны. А вот ноутбук оставьте, пожалуйста. Мы еще немного полюбопытствуем, — объявил Лев Николаевич.

– Идите, господа, идите, мы с коллегами останемся на пару минут. Нужно кое-что, как говорится, обкашлять. Не подумайте ничего плохого, мы все привились уже! — довольный своей шуткой, игриво попрощался Александр Сергеевич.

Пребывая в полуобморочном состоянии, Михаил Кириллович убрал в портфель ненужный ежедневник, куда еще час назад хотел заносить ценные замечания во время презентации, пожал руки представителям заказчика, похлопал по плечу кого-то из команды, стараясь выглядеть бодрым, несмотря на подергивающееся веко. Уже перед дверью он машинально оглянулся, увидел на столе свой забытый мобильный, пришлось вернуться и взять его, и снова прощаться. Наконец, Михаил Кириллович проскользнул за дверь, пробормотал что-то неопределенное секретарю на ресепшн и пошел к лифтам, где его дожидались ребята. Они начали было что-то говорить, но он поднес к губам указательный палец — ш-ш-ш — и показал жестом: «потом, потом». Тихонько тинькнул лифт.

Спускаясь, Михаил Кириллович включил телефон, на который тут же посыпались пропущенные звонки и сообщения. Сознание постепенно возвращалось к нему. «Может, в чай что-то подсыпали? Или в шоколад? Это какой-то палеолит», — думал он, машинально стирая с экрана уведомления. Они почти доехали до первого этажа, когда пришло еще одно — о пополнении корпоративного счета.

– Ничего себе! Ребята, нам, похоже, за «Сервант» заплатили.

Послышались удивленные возгласы.

– Сейчас, подождите, я проверю.

Они вышли из лифта — в них всегда плохая связь — и уведомление открылось полностью. «Фонд Суверенного Благополучия» было написано в плательщиках. «За установку мебели» говорилось в наименовании услуг. Потом взгляд Михаила Кирилловича выхватил сумму, и он остановился. Один ноль в этом числе был явно лишний.

– Маша, ты договаривалась о встрече. У тебя остался контактный телефон? Они тут, похоже, ошиблись. Набери, пожалуйста, я с твоего переговорю, чтобы не подниматься. Второй раз я точно с ума сойду.

Маша нашла нужный номер и передала трубку.

– Добрый день, мы только что были у вас на презентации, это Михаил Кириллович, — сказал Михаил Кириллович. — Вы не могли бы перевести звонок в конференц-зал, там, возможно, еще обсуждают нашу встречу. Да? Спасибо!

Михаил Кириллович отошел от ребят к стене и начал поддевать ногтем кусочек отслоившейся штукатурки.

– Алло? Да! Это Михаил Кириллович! Да, презентация э-э-э мебели. Да, платеж прошел, я как раз по этому поводу. У вас там ошибка — нолик лишний. То есть как, нет ошибки? Ну если вы так уверены. В смысле я хочу сказать, спасибо! Огромное спасибо! Да, конечно, все передадим и удалим. А, ваши специалисты все сделают? Конечно, никаких вопросов. Всего вам доброго! Наилучшайшего дня и добрейшего здоровьица! Обращайтесь, мы всегда рады помочь!

Он отвел телефон от щеки, случайно задев на экране ухом кнопку громкой связи.

– Ну что, господа, мозги мы получили. Теперь посмотрим этих, с голограммами. Как их там? «Арлекин»? — услышал он голос Льва Николаевича.

– Ах, Ар-ле-кино, Арлекино, нужно быть смешным для всех! Арлекино, Арлекино… — жизнерадостно начал напевать Александр Сергеевич.

– Есть одна награда — смерть. Уа-ха-ха-ха-ха, — мрачно закончил Антон Павлович.

После чего трубку повесили, и связь прервалась.